Фаина Мальцева. Федор Александрович Васильев
Все изображенное в картине Васильева «У водопоя», может быть, более эмоционально, чем в их работах, проникнуто ощущением не только композиционной слитности жанрового мотива с вечерним пейзажем, но и как бы уловленного художником их единого дыхания и замедленного ритма жизни. Это эмоциональное содержание образа живописно выражено неярким закатным светом, озаряющим водопой со стоящей коровой, оно угадывается в почти недвижимо отдыхающих возле пастуха животных, частью уже неясно виднеющихся в темноте. Вся эта включенная в пейзажную композицию жанровая сцена, местами переданная смелой для того времени обобщенной живописью, оставляет впечатление как бы увиденного художником натурного мотива, поразившего его своей жизненной правдой и высокой поэзией. Стадо компактно вписано в скрытое вечерней тенью пространство равнины и слито с ним в едином живописном тоне, вобравшем в себя приглушенные краски природы, озаренной лишь кое-где гаснущим отсветом заката. Отдельные блики света падают на спины и головы склонившихся над водой животных, помогая уловить в их единой массе едва приметное движение. На этом общем фоне контрастно выступает освещенная белая корова. И как бы в противовес ей вдали в темноте слабо выделяется силуэт сидящего на коне пастуха. Усиливая впечатление глубинности пространства, он вносит ноту торжественной приподнятости в малоприметный мотив природы и в будничную сцену деревенской жизни. Его образ невольно вызывает в памяти аналогичную фигуру в картине К. Тройона «Отправление на рынок», также находившейся в Кушелевской галерее.
Встречая в картинах барбизонцев пейзажи с изображенными в них стадами коров или овец, Васильев, вероятно, под их впечатлением ввел эту типичную деревенскую тему в круг своих ранних рисунков, проникнутых ощущением значительности обыденного явления жизни. В их композицию он включает широко взятое пространство и различное по освещению небо, что позволяет придать жанровому мотиву картинную обобщенность. Возможно, что именно в это время им были исполнены два сходных натурных рисунка «Овцы во дворе» и «Стадо овец у крестьянского двора». Последний из них позднее послужил эскизом для превосходной по живописи и смелой по композиции небольшой картины «Деревенское утро».
Та же тема была разработана им в картине «Возвращение стада», выполненной в 1868 году на конкурс в Общество поощрения художников, где была удостоена первой премии. Представляя собой некий итог настойчивой работы целого года, это произведение все же сохранило следы знакомой ему композиционной схемы. Несмотря на полученную на конкурсе высокую оценку и разнообразие освоенных за год пейзажных сюжетов, типология будущего творчества Васильева еще только предугадывалась. Его художественная натура нуждалась, очевидно, в более свежих впечатлениях от самой природы. Эту возникшую в его душе устремленность к живой природе ничто уже не могло возместить теперь в окружавшей его петербургской художественной жизни. Она как будто подсказывалась ему внутренней и сильной тягой к самоопределению.
Хотя все дальнейшее творчество молодого пейзажиста окажется свободным от прямых связей и влияний, значение полученного им при знакомстве с искусством барбизонцев эстетического заряда будет чувствоваться даже и тогда, когда стимулом его поисков станут конкретные впечатления от природы и, может быть, гораздо более сложные, подсказанные временем проблемы. Место Васильева в истории русского пейзажа в чем-то будет сходным с тем значением, которое в свое время получило искусство барбизонцев в развитии французского пейзажа.
Вместе с накоплением опыта шло, очевидно, вызревание и собственной концепции искусства, придававшей его произведениям столь ярко выступавшее своеобразие. Его творческие открытия рождались как будто неожиданно, но всегда, видимо, были подготовлены сложной и непрерывной внутренней работой. Одновременно с этим важнейшей задачей становилось для него обновление живописи и освобождение ее от условности приемов, чего естественно он не мог достигнуть ни в общении с Шишкиным, ни в пристальном внимании к искусству европейских пейзажистов.
К этой новой задаче Васильев и подошел в своих работах, связанных с его поездкой в Тамбовскую губернию. Приглашенный на летние месяцы в имение графа Строганова Знаменское Тамбовской губернии, молодой художник оказался в условиях исключительных. Над всем господствовало, как видно, впервые так сильно переживаемое чувство приобщения к природе, полной жизненных сил и поэтического очарования.
Не только исполненные им в том году произведения, но и присылаемые домой письма позволяют представить восторженность впечатлений художника от открывшихся перед ним видов, ни в чем не похожих на окрестности Петербурга.
Уже сама дорога и встреча с новыми местами настраивали его душу на особый лад и заставляли обостренно чувствовать естественно существующую слитность природы с укладом крестьянской жизни. «Вся жизнь наружу! - пишет он А.С.Нецветаеву. - Эти ветла и избы, скот и люди складывались в такие полные жизни и силы картины, что невольно, долго после, зажмуривались глаза, и в голове поднималась картина, от которой опускались руки». Во всем богатстве красок летних солнечных дней воспринимались им мелькавшие за окнами вагона зеленеющие поля, цветущие подсолнухи, выстроившиеся в ряд крытые соломой избы, ребятишки с белыми, блестящими на солнце головами и телята, расписанные пестрым узором света и тени. Поразительным кажется в его письмах все так увиденное через цвет взглядом художника. Эта особенность таланта Васильева до крайности обострится впоследствии и станет деятельным фактором в созревании замысла и в самой живописи его лучших последних картин. Дорожные впечатления сменяются еще более восторженным восприятием степных просторов и хлебных полей в окрестностях самого Знаменского. «Выедешь в степь - чудо! Рожь без границ, гречиха и просо, пчелы с пасеки, журавли да цапли со всех сторон плавают в воздухе, а под ногами бежит ровная степная дорога с густыми полосами цветов по бокам».
продолжение...
|
