Фаина Мальцева. Федор Александрович Васильев
Можно предполагать, что именно тогда в этих поисках ему и удалось напасть на новый мотив небольшого строения водяной мельницы, видимо, бездейственной, хотя и не разрушенной временем. Он прекрасно воспроизведен в рисунке «Рыболовы в лодке у заброшенной мельницы». Свойственная Васильеву черта - мыслить картинными образами - уже дает себя чувствовать и в этом рисунке, очерченном справа и сверху. Судя по общему характеру всего запечатленного на этом сравнительно большом листе (20,1x30,4см), он исполнялся или вблизи натуры, или по самым свежим следам от увиденного, настолько метко и пластично переданы в нем очертания и формы деревьев, их освещенность и расположение вокруг мельницы. Хотя до образа, сложившегося в картине, путь был еще очень далек, но к этому рисунку Васильев все-таки вернется и многое возьмет от него, когда приступит к окончательному решению образной структуры картины. Даже само строение мельницы в ней будет полностью совпадать в своих очертаниях с рисунком.
Подготовительный материал для картины «Заброшенная мельница» довольно обширен. В нем оказался отраженным весьма необычный ход творческой мысли художника на пути к картине и те изменения, которые претерпевали первые натурные впечатления в процессе вынашивания окончательного решения. Расположить весь дошедший до нас материал в определенной временной последовательности затруднительно, поскольку всего лишь один рисунок оказался датированным художником 26 ноября 1872 года. Но и это дает представление о том, как долго вынашивался возникший замысел. Однако все изображенное и включенное в композицию выглядит в этом рисунке сценично построенным, утратившим чувство естественности и жизненной простоты - того главного нерва, который был уловлен Васильевым ранее в натуре.
Во втором недатированном рисунке «У старой мельницы» подчеркнутая нарочитость композиционного решения кажется преодоленной. И все же созданный в нем образ еще далек от будущей картины. В нем, может быть, впервые тема заброшенной мельницы слилась с воспоминаниями художника о рассветном часе над болотом. Но это было еще только началом углубления в суть темы, возвращавшей его к воспоминаниям. Сложность стоявшей перед Васильевым задачи, связанной с поисками особенного, несколько призрачного света и все объединяющей тональности пейзажа, никак не могла быть решенной в таких четких по приемам рисунках. Отсюда, вероятно, и возникла внутренняя потребность разработать выбранный сюжет вначале в сепии и, используя ее возможности, выявить тональную структуру будущей картины.
Весьма характерно, что почти все сепии крымского периода связаны с живописными работами Васильева. Они по существу представляют собой варианты его любимой темы рассвета над болотом. По характеру исполнения это вполне завершенные станковые рисунки, восхищающие цельностью и новизной созданных образов. И все же многие задачи, решенные в них, получают свое дальнейшее развитие в последних живописных работах.
Среди такого рода листов совсем по-особому воспринимаются сепии, предназначенные художником для будущей картины «Заброшенная мельница». Они представляют собой скорее рабочие эскизы с очень приблизительно и обобщенно раскрытым сюжетом. В них все подчинено вновь возникшей его интерпретации, подчеркивающей в будущей картине начало тревожное, романтическое, как будто вызванное в памяти художника разного рода поэтическими легендами, созданными в далеком прошлом фантазией народа и его верой в таинственную силу, скрытую в жизни природы.
Хотя мы и не знаем точно, когда исполнял Васильев эти эскизы сепией и был ли в их основе какой-то реальный мир впечатлений или только игра фантазии, в них по существу иносказательно и заостренно выражалась романтическая концепция будущей картины.
В какой-то мере ключом к упомянутым выше эскизам к «Заброшенной мельнице» является сравнительно большая сепия «В Крымских горах. Ручей» с сидящей на сломанном суку хищной птицей. Пересыхающий темный ручей образует на переднем плане болотную заводь с выступающими кочками, рельефно прописанными динамичным мазком. Это был как будто тот самый мотив, который заключал в себе тревожное начало какой-то романтической легенды. Нарочитая подчеркнутость этого глухого места с переплетенными деревьями и пересыхающим ручьем связывалась для художника с его замыслами и создавала то необходимое пейзажное окружение, среди которого могла быть естественно вписанной и развалившаяся заброшенная мельница. Приемы изображения данного пейзажа с их повышенной экспрессией наложенных мазков, контрастами света и полной затененности приобретают еще более активную роль в сепии «Заброшенная мельница», очевидно, близкой разработанному пейзажу по времени исполнения.
Еще большей заостренностью изобразительных приемов отмечается другая сепия, несомненно, также связанная с поисками композиционного решения пейзажа с заброшенной мельницей. Контрастами необработанной бумаги и насыщенных цветовых пятен, беглостью разнонаправленных мазков и расплывчатостью очертаний лесного массива создается впечатление подчеркнутой обнаженности самой структуры этого мотива, его почти драматической напряженности.
Сохраняя в себе элементы фантазии, романтичности и сказочности, вся эта группа рабочих эскизов, исполненных в сепии, выгодно оттеняет качественные особенности самой картины и подготовительный материал, непосредственно ей предшествовавший.
Наглядным свидетельством продолжавшихся поисков является наличие еще двух работ с тем же сюжетом. Разительно отличные от эскизов, исполненных сепией, они вносят уже нечто новое в само развитие замысла. Их сближает между собой ясность поставленной художником цели, одинаково необходимой в начале работы над картиной, - ее композицией и колоритом.
продолжение...
|