Фаина Мальцева. Федор Александрович Васильев
Юношеские восторги Васильева от первой встречи с украинской природой осенью 1869 года, запечатленной в прекрасных рисунках и акварелях, сменяются теперь какими-то новыми и далеко не светлыми воспоминаниями, соответственно срежиссированными в картине «Тополя» (1870), представляющей предгрозовой степной пейзаж с тополями, ветряными мельницами и одинокой фигурой крестьянина, идущего с мешком за спиной.
Все эти работы в своей совокупности, несомненно, во многом связаны с прошлыми впечатлениями, получившими теперь уже новую интерпретацию и ясно выраженную критическую направленность их замыслов. Это отличающее их качество, далеко не всегда удачно выраженное живописью, позволяет с некоторой оговоркой включить в этот ряд и недатированную картину «После дождя. Проселок», сходную с ними по художественной идее.
Вместе с тем разительно отличаясь от них смелостью введенных контрастов и по-особому сложившимся романтическим строем образа, она скорее являет собой пример каких-то новых живописных решений, которые могли войти в работы Васильева после поездки на Волгу. Во всем строе и живописи этого пейзажа есть та оригинальность, которую почувствовал тогда в картинах Васильева и Крамской.
В пейзаже «После дождя. Проселок» перед нами также раскрывается типичный образ среднерусского равнинного пейзажа с широкой полосой хлебного зреющего поля, освещенного пробившимся из-за тучи лучом солнца. Его подчеркнутая светом яркая золотистость противостоит приглушенной гамме красок дождливого дня с залитой дождем дорогой и вписанной в передний план фигурой крестьянки с коровой, уходящей в туманную даль.
Эмоциональная взволнованность этого крестьянского сюжета, раскрытого Васильевым в большой мере языком пейзажа, еще более заостряется изображенной деталью разломанной и почерневшей изгороди, чем-то напоминающей деревенскую околицу с одиноко стоящим указательным столбом. Выделяясь острым контрастным рисунком на фоне освещенного широко написанного поля, она еще более акцентирует собой социальную характеристику взятого сюжета и вместе с тем поражает правдивостью всего изображенного, очевидно, увиденного художником в натуре.
Повышенная и напряженная выразительность принятой Васильевым концепции раскрывается и экспрессией самой живописи, и несколько романтическим строем образа.
Логика внутреннего развития замысла этого произведения естественно подводила Васильева к рождению еще более обобщенного и идейно заостренного образа, отлившегося в картине «Оттепель». Симптоматичным было появление у Васильева такого рода произведений, возникших в период подготовки первой выставки Товарищества передвижных художественных выставок.
Но прежде чем перейти к картине «Оттепель», начинающей собой круг произведений и творческих задач уже следующего десятилетия, необходимо обратить внимание на два небольших пейзажа, появление и живопись которых становится своего рода загадкой, неожиданно уводящей искусство Васильева куда-то вдаль от рубежа шестидесятых и семидесятых годов.
В этих двух замечательных по мастерству работах - «Заря в Петербурге» и «На Неве» - совершенно по-новому раскрылись сила таланта Васильева, его поэтическое вдохновение и смелость живописных открытий, уже не идущих в сравнение с живописью известных нам картин.
Маленький пейзаж «Заря в Петербурге», написанный как будто с быстротой этюда, воссоздает в действительности прекрасный образ города с его преображенным волшебством света архитектурным ансамблем и окутанной сумерками набережной с темными силуэтами зданий, стройным порядком фонарей и мерцающими на мостовой лужами.
Применив разнообразные приемы живописи, местами как будто вольно обобщающими натурную форму, Васильев удачно соединил все им увиденное и запечатленное в удивительно целостном образе, позволяющем восхищаться неповторимой красотой города. Причем этому пейзажу в гораздо большей мере, чем этюду «На Неве», свойственна высокая степень романтического прозрения сути уловленного явления природы.
Появившись вроде бы неожиданно в начале творческого формирования Васильева, это удивительное по живописи и новизне пейзажного образа произведение уже заключало в себе в действительности свойственное таланту художника постижение значительности и поэтической сущности обыденного мотива природы.
Ранней весной 1871 года Васильевым была представлена на конкурсе в Обществе поощрения художников небольшая по размеру картина «Оттепель».
Окончив ее в сравнительно короткий срок в очень сложных и тяжелых условиях жизни, он в действительности далеко не сразу нашел нужное образное выражение волновавшего его замысла, в основу которого входил теперь пейзаж с переломным предвесенним состоянием природы, требовавшим от художника и соответственного истолкования и привычного для Васильева «одушевления».
В структуре этого произведения отразились какие-то глубокие, взволновавшие его впечатления, пробудившие творческую мысль и воображение своей новизной и внутренней экспрессией жизненной ситуации. Оттесненными на задний план оказались начатые Васильевым волжские картины, побледнели, видимо, и сами воспоминания о волжских просторах, уступив в душе художника место новым поискам и задачам.
О столь решительной смене творческих интересов Васильева вспоминал впоследствии и Крамской: «И вот, среди широкого разлива Волги или надвигающейся тучи из-за освещенного солнцем пригорка с неизвестным первым планом, является «Оттепель», которую вот уже целых две недели, как художник момент за моментом наблюдал». Принимая во внимание столь активную роль натурного материала, еще более сложным представляется самый процесс вызревания замысла, потребовавший, очевидно, от Васильева решительного переосмысления этих натурных впечатлений.
продолжение...
|