Владимир Обухов. Перов - Тургенев русской живописи
Здесь окончательно кристаллизуются те качества, которые наметились в предыдущих жанровых полотнах - начиная с парижских «Детей-сирот». Пространство картины кажется единым и одушевленным, текучим и бесконечным. Контуры домов, саней, фигур человека и животных, погруженных в вечерний полумрак, теряют свою четкость и определенность.
Цветовые пятна перестают быть всего лишь только отличительными свойствами предметов, обретают эмоциональность и выразительность - они загораются, потухают, иногда еле мерцают. Самая важная их особенность теперь - это «звучание», зависящее от насыщенности красочным пигментом и светосилы. Своего рода музыкально-живописную тему составляют, например, разнообразные по тону пятна светящихся окон.
И все же какими бы развитыми ни были здесь пейзажные моменты, «Последний кабак у заставы»- это не лирический пейзаж, а блистательный образец жанровой картины в ее наиболее сложной и наиболее утонченной форме. Изображение окраины города подчиняется внутреннему движению сюжета, оно составляет важнейшую часть сложного повествовательного ряда. Неустойчивое переходное состояние природы (вечерние сумерки) создает вполне определенный эмоциональный настрой, который концентрирует в себе чувства и переживания героини картины, се ожидание, тоску, тревогу.
Эмоциональный характер носит в этом случае и отношение самого художника к тому, что он изображает. Благодаря живым интонациям, пронизывающим все изображение, возникает своеобразный «духовный автопортрет» Перова - образ автора. И, конечно же, это не образ художника-пейзажиста, погруженного в созерцание природы, а скорее все-таки образ бытописателя, знатока человеческих душ. Ведь основное авторское чувство, выраженное им в картине, - это чувство сострадания к несчастной женщине, к се горькой доле.
Многое из того, что Перов открыл во время создания «Последнего кабака у заставы», вошло в широкий художественный «обиход» уже намного позднее; современники по большей части, видимо, остались равнодушны к этому маленькому полотну. Н.П.Собко, спустя десять лет после смерти Перова, со справедливым негодованием приводил один из немногочисленных отзывов об этой картине: художник и критик И.Иванов полагал, что она «отличается немножко обличительным сюжетом» и «носит на себе следы небрежного исполнения».
Следует думать, что Перов опередил не только время - он опередил и самого себя: художник не очень-то был уверен в ценности своих новых приемов. Во всяком случае, сделанные им открытия не обратились в твердые художественные принципы. Почти одновременно с «Последним кабаком у заставы» он пишет такие произведения, как «Сцена у железной дороги» и «Дворник-самоучка».
Изображая крестьян, впервые увидевших железнодорожный состав, Перов привычно утрирует мимику и жесты персонажей, порой даже впадая в грубоватый шарж (тот же И. Иванов очень хвалил эту картину за «экспрессию лиц»). Не многим сложнее построена и характеристика молодого дворника, напряженно постигающего азы грамоты.
Создание «Последнего кабака у заставы» было кульминационным пунктом в эволюции жанровой живописи Перова - идти дальше или хотя бы оставаться долго на том же уровне он не мог. Но перед полосой затяжного творческого кризиса художник сумел создать еще целый ряд первоклассных портретов, занявших совершенно особое место в истории русской живописи.
Уже в творчестве Перова-жанриста с годами социальный анализ все чаще соединялся с углубленным психологизмом. Полужанровые, полупортретные работы «Фомушка-сыч» и «Странник» показывают, сколь органичным был переход от «психологизированной» бытовой картины к психологическому портрету.
Очевидно, что в этих произведениях даны образы людей конкретных, причем черты внешнего облика и Фомушки-сыча, и нищего странника воссозданы вполне достоверно, без малейшей идеализации. Изображены они вне всякого окружения, в достаточно условном пространстве. Как и в портретных работах Перова, темный фон в обеих картинах лишь слегка высветлен в правой части холста.
Но в то же время художественная задача автора здесь выходит за пределы портретной характеристики того или иного человека (об этом говорят уже самые названия работ). Быт отсутствует тут как физическая данность, как предметное окружение, но все же именно он является объектом мысли художника. В своих «крестьянских типах» Перов раскрывает целый пласт жизни - народной, мужицкой, деревенской.
В облике своих героев Перов подчеркнул именно те особенности, в которых в наибольшей мере отразились основные черты уклада крестьянской жизни и определенные качества «коллективного сознания», выраженные в пронзительном, почти ненавидящем взгляде Фомушки-сыча, его недоверии ко всему окружающему и в спокойной, «философской» отстраненности странника, мудреца и «святого».
Любопытно, что внешность странника до некоторой степени перекликается с обликом Христофора Барского, чья судьба была описана Перовым в рассказе «Под крестом»: «Старик, стоящий передо мною в моей мастерской, был высокого роста, но уже согнувшийся, как верхняя ветвь высокой ели, когда среди теплой зимы ее облепит пушистый снег. Борода его была... скорее серая, напоминающая цвет подержанного серебра... глаза грустные, как бы задернутые черным флером или временем долгого страдания...
Вместо плаща на нем красовался широкий с заплатами крестьянский кафтан цвета ржаного хлеба, подпоясанный узким ремнем с медной пряжкой. На ногах, одетых в шерстяные чулки, торчали опорки. И несмотря на такой неприглядный костюм, во всей фигуре старика, особенно же в его лице, было что-то, не соответствующее его костюму и положению». Принято считать Христофора Барского прототипом странника. Прототипом - но не моделью: судя по рассказу Перова, Барский ему не позировал. Это еще более доказывает сюжетный характер картины, в которой лишь внешне преобладают портретные моменты.
продолжение...
|
