Иван Шишкин. Книга Ф.Мальцевой ' Мастера русского пейзажа '
Глава вторая - Творчество Шишкина в 60-х годах
Приехав в Россию, Шишкин еще на какое-то время оставался связанным с Академией Художеств, как ее прямой воспитанник. На Всемирной выставке в Париже в 1867 году он выступал в окружении пейзажистов-академистов - Мещерского, Суходольского, Дюккера - с картиной «Вид в окрестностях Дюссельдорфа», написанной им еще заграницей, и с тремя рисунками, исполненными пером.
Вслед за картиной «Вид в окрестностях Дюссельдорфа», написанной в традициях, идущих от официальной академической школы, в течение 60-х годов появляется ряд произведений, близких по духу к этой картине Шишкина. Но вовсе не они определяют оценку творчества Шишкина этого периода.
Подлинные интересы Шишкина устремились совсем по другому пути. Он органично вошел в среду передовых художников, сблизился с членами «Артели», бывал на их творческих вечерах, принимая горячее участие в спорах и беседах по поводу прочитанных книг, о чем так живо вспоминает Репин: «...В общей зале мастерской художников кипели такие же оживленные толки и споры по поводу всевозможных общественных явлений.
Прочитывались запоем новые статьи: «Эстетические отношения искусства к действительности» Чернышевского, «Разрушение эстетики» Писарева, «Искусство» Прудона, «Пушкин и Белинский», «Кисейная барышня» Писарева, «Образование человеческого характера» Овена... и многое другое».
Часто бывая на собраниях в «Артели», Шишкин формально не состоял членом этого первого объединения художников-реалистов. Но особенно сблизившись там с И.Н.Крамским, он пронес через всю свою жизнь глубочайшее уважение к этому выдающемуся человеку.
В те годы между Шишкиным и Крамским окончательно сложилось и укрепилось глубокое дружеское общение, начало которого было положено, вероятно, еще в юношеские годы, в стенах Академии Художеств.
Шишкина все настойчивее манило изучение родного русского пейзажа, и с этой целью он много путешествовал по родной стране. Судя по оставшимся от этих поездок работам, круг интересов Шишкина сосредоточен был на родных и близких ему местах - окрестностях Елабуги, Подмосковье и Валааме.
Но на этот раз знакомые места манили художника новыми мотивами, тем более, что Шишкин был теперь уже не робким начинающим учеником, изучающим природу, но мастером, вооруженным длительным опытом и зрелым сознанием, который воспринимал природу в свете передовых идей, глубоко жизненного содержания.
Новые художественные задачи, к которым привела Шишкина сама жизнь, естественно, выдвинули перед ним и необходимость создания живого и гибкого изобразительного метода.
Теперь Шишкин понимал как велик был груз традиций, который сковывал его творческие силы судя по некоторым замечаниям художника и письмам к Мокрицкому; можно предполагать, что еще в стенах Академии Художеств, несмотря на блестящие успехи, Шишкин испытывал большую неудовлетворенность существовавшей системой преподавания.
Вопросы о художественном изобразительном языке и о собственной манере волновали Шишкина еще в самом начале творческого пути. Интересное рассуждение на эту тему имеется в письме Мокрицкого к Шишкину в Петербург 26 марта 1860 года.
«Я помню, вы говорили мне, что в способе и манере рисования рисунки ваши напоминают Калама - я не вижу; в манере вашей есть нечто свое. Это показывает, что нет надобности в подражании манере того или другого мастера.
Манер есть самая внешняя сторона произведения искусства и тесно связан с личностью художника-автора и способом и степенью его понимания предмета и обладания техникою искусства. В этом отношении важно только одно, чтобы художник подсмотрел, так сказать, этот манер в самой натуре, а не усвоил его себе несознательно».
В этом совете выразилось благотворное влияние, идущее из московской школы.
Можно предполагать, что вопрос о художественной манере был поднят Мокрицким в ответ на письмо Шишкина, перед которым такие вопросы не могли не вставать, ибо он чувствовал на самом себе, как принятый в классах Академии метод бесконечного копирования вырабатывает у молодого художника холодный и чужой штамп, который мешает ему в изображении природы.
Обращение к Мокрицкому за советом в таком серьезном вопросе было для Шишкина вполне естественным следствием того, что Мокрицкий еще надолго оставался наставником всего кружка москвичей, перекочевавших в Академию Художеств.
Он не только переписывался с ними, не только издали направлял их талант по определенному пути но неизменно оставался самым авторитетным критиком их произведений, которые переправлялись ему в Москву на отзыв и для участия на ученических выставках в Училище Живописи, Ваяния и Зодчества.
Положение, в котором оказался в 60-е годы Шишкин, можно было наблюдать и в творческой жизни многих других художников-пейзажистов, жадно тянувшихся к реализму. Сознание важности новых задач опережало возможности их решения.
Школьные понятия и навыки, привитые Академией Художеств, во многом чуждые реалистическому методу, мешали им. Жизнь на каждом шагу открывала неожиданно богатый, по-новому сложный мир явлений, которые трудно укладывались в обуженные и обедненные нормы искусства.
Причиной такого явления была все та же система преподавания в пейзажном классе, которая не воспитывала в молодом художнике достаточно живого отношения к природе и чувства художественной правды.
В противовес полученным в школе узким и условным представлениям, именно в тот период, в 60-е годы, складывалось эстетическое понимание образа русской природы, которое русские художники-демократы черпали в самой действительности и в традициях национальной художественной культуры.
Только осознав необходимость решительного разрыва с отживающими принципами и полного перевооружения новым методом изображения природы, сильные и могучие таланты русских художников сумели найти путь к искусству глубоких идей.
Но прежде, чем русские художники достигли решающих успехов в новом реалистическом изображении пейзажа родной страны, каждый из них прошел свой сложный путь. Отбрасывая и преодолевая порочные пережитки старой школы, они многие из полученных в школе профессиональных навыков и знаний сумели поставить на службу новым задачам.
Вопрос об изобразительном методе неразрывно связывался у них с вопросом о самобытности русского искусства.
продолжение...
|
