Иван Шишкин. Книга Ф.Мальцевой ' Мастера русского пейзажа '
Глава первая - Годы ученичества
Судя по отчетам, присылаемым в Академию Художеств, и по письмам Шишкина к друзьям на родину, можно установить довольно точно основные факты, касающиеся его жизни за границей. Приехав туда в 1862 году, он поселился сначала в Мюнхене и там посещал мастерские художников и собрание Новой пинакотеки.
Внимание Шишкина привлекали к себе, в первую очередь, те произведения современных ему пейзажистов, в которых изображение природы соединяется с изображением животных. Он посещал мастерские Франца Адама, Фридриха Фольца и братьев Бено. Увидев несколько копий с этюдов швейцарца Коллера, Шишкин решил ближе познакомиться с творчеством этого художника и в феврале 1863 года переехал в Цюрих.
Ни один из западно-европейских пейзажистов не привлекал к себе столь пристально внимания Шишкина, как Коллер. Только в черновой записи о поездке в конце 70-х годов на Всемирную выставку в Париж встречается краткая заметка о мастерах барбизонской школы, в которой Шишкин выделяет Руссо, как художника близкого себе по характеру творчества.
Летом Шишкин поехал на этюды в «Бернский оберлянд». Чуждый художнику горный пейзаж Швейцарии потребовал огромного напряжения его творческих сил.
Весной 1864 года Шишкин жил в Дюссельдорфе, а летом, вместе с приехавшим туда Л.Л.Каменевым и Е.Э.Дюккером работал на этюдах в Тевтобургском лесу. В том же отчете Шишкин сообщал в Академию Художеств, что он ездил в Женеву со специальной целью посетить мастерские Калама и Диде. Но встреча с Каламом не состоялась, так как последний в это время уехал в Италию и в том же году умер.
Таким образом, укрепившееся в литературе о Шишкине мнение, что его творчество формировалось под непосредственным влиянием Калама и что будто бы Калам был его учителем за границей, не имеет никакого реального основания. Очевидно, Шишкин ограничился обязательным в годы пребывания в Академии Художеств копированием некоторых оригиналов и литографий этого известного тогда швейцарского пейзажиста.
Работам Диде Шишкин дает в отчете, хотя и краткую, но очень смелую и самостоятельную оценку, отмечая в его картинах последнего периода излишнюю сухость и однообразие.
Отнесясь весьма вдумчиво и критически к общему направлению, которое приняло в то время развитие искусства в Западной Европе, Шишкин с большой строгостью в оценках подходил ко всему, с чем встречался в своих личных занятиях.
Живописный материал, оставшийся от этих лет (1862-1865), составляют пейзажные этюды с натуры и картина, написанная для петербургского коллекционера Н.Д.Быкова «Вид в окрестностях Дюссельдорфа».
Живя за границей, Шишкин много работал по рисунку пером. Его рисунки пейзажей получили за границей признание среди знатоков искусства и создали молодому художнику славу. В то же время Шишкин изучал искусство гравирования на меди.
В 1865 году Шишкину было присуждено звание академика. Торжественный акт присуждения звания свидетельствовал о завершении всех этапов художественного образования, о зрелости таланта и о полной вооруженности художника всем богатством профессиональных навыков и знаний, с которыми он может приступить к решению самостоятельных творческих задач.
Позади остался весь долгий путь учения: и Московское Училище Живописи и Ваяния, и пейзажный класс Академии Художеств, и отеческая опека Мокрицкого. В том же году Шишкин вернулся на родину.
Жизнь вдали от родины была тягостна для молодого художника - угнетающе действовала оторванность от друзей и невозможность работать над тем, что непосредственно влекло к себе его творческие интересы.
Но, может быть, самым тяжелым была для Шишкина атмосфера всей художественной жизни на Западе, он чувствовал себя там вдвойне одиноким среди пестрого калейдоскопа различных направлений, школ и всех ухищрений модных художников.
Передавая свои впечатления от западного искусства, он подвергал его строгой критике и судил его так, как мог в то время судить только русский художник, воспитанный на высоких принципах идейного искусства.
«Касаясь вопроса о Мюнхенской школе вообще, - пишет Шишкин в отчете, - невольно придется бросить беглый взгляд и на требования публики, тем более, что она часто обусловливает труды художников.
Здесь как число художников, так и людей, интересующихся искусством, весьма большое, но публика ли виновата в замечаемой неоконченности картин, или художник испортил взгляд ее - не знаю, однако, ходя по выставкам я видел весьма мало картин гармоничных.
Поэтическая сторона искусства нередко убита здесь материальностью красок и самой работы. Публика, кажется, не требует очень многого, «сюжеты жанристов часто лишены интереса и ограничиваются сладкими сценами обыденной жизни; отсутствие мысли в картинах этого рода весьма ощутительно».
На протяжении всей жизни за границей Шишкин не смог преодолеть этого чувства, и тяга в Россию была тем сильнее, чем ближе был день возвращения. «Цюрих проклятый, - пишет он Болконскому в конце 1864 года, - поверь, я искренне тебе говорю, я гибну видимо с каждым днем».
Но каким прекрасным миром, открытым чувству художника, показалось ему все, что встретило его на родине: и любимая им равнинная природа, и общение с дружественной средой художников, близких ему своими творческими устремлениями, и вся наполненная новым содержанием жизнь искусства, активными строителями которой стали его друзья и однокашники.
Среди лучших произведений новой реалистической школы он встретил картины своих ближайших товарищей по Училищу - Перова, Пукирева, Прянишникова и других, созданные в его отсутствие. Он увидел торжество идей, манивших к себе в школьные годы их юношеское сознание. Но подъем, который Шишкин нашел в русском искусстве, касался, главным образом, жанровой живописи, в которой полным голосом звучала крестьянская тема.
Этими произведениями художники и становились участниками революционно-демократического движения.
продолжение...
|
