|
Нонна Яковлева. Творчество Ивана Крамского
Ни одна картина Крамского не имеет такого количества подготовительного материала - вариантов, эскизов, этюдов, зарисовок. В них художник идет ко все большей строгости отбора художественных средств. В одном из первых вариантов (Государственный Русский музей) изображена молодая женщина с остановившимся, помертвевшим взором, в изнеможении от слез опустившаяся на пол. Однако в цветовом строе картины звучат противоречащие ее скорбному смыслу золотистые тона, усиленные к тому же ярким пятном цветов.
Вариант, находящийся в Музее латышского и русского искусства в Риге, отличается большей строгостью холодных тонов, более скупой повествовательностью. Гроб перенесен в глубину холста, он скрыт портьерой, за которую судорожно ухватилась женщина в глубоком трауре. Однако чрезмерная откровенность слишком явно выраженного страдания была чужда Крамскому, он ищет выражения сдержанного, целомудренного чувства, которое не выносится на люди, для которого чужой взгляд оскорбителен.
В окончательном варианте (1884, Государственная Третьяковская галерея) вся сила выразительности сосредоточена на лице и фигуре стоящей женщины, немо прижавшей к губам платок и замершей посреди комнаты, где приметы привычной жизни интеллигентной семьи соединены с теми, которые повествуют о внезапно постигшем ее несчастье.
Поставленная в центр композиции, безусловно доминирующая в холсте, фигура матери глубоким черным цветом траурного платья обособлена от окружающего, замкнута в своем тяжком переживании, сквозь пелену которого все в эти минуты кажется суетным и несущественным. Она словно наедине со своим горем, и ее сдержанность придает облику черты подлинного величия, трагизма. Общечеловеческий смысл образа подчеркивается деталью, которую легко прочитывали современники: в правом верхнем углу композиции художник помещает срезанный рамой фрагмент картины И. К. Айвазовского «Черное море», в которой сам Крамской видел воплощение человеческих раздумий о первоосновах бытия. В «Неутешном горе» живописцу удалось достичь подлинной монументальности, может быть, потому, что его композиция выполнена в органичной для него портретной форме, отличающейся той конкретностью человеческого облика и психологического состояния, которая рождает в зрителе особое доверие к художнику и созданному им образу и которая всегда была сильнейшей стороной дарования Крамского.
Он был прежде всего портретистом. Создатель огромной портретной галереи современников, он включил в нее, по словам Стасова, «портреты личностей из всех слоев общества, от темных мельников и лесников и до высших аристократов русской мысли, интеллигенции и художественного или научного творчества. Везде он явился мастерским, глубоким выразителем натуры, характера, личности, душевного и интеллектуального облика».
Верный заветам Чернышевского, он с юности искал в гуще нелегкой, порой глубоко трагической пореформенной действительности, в эпоху реакции 1880-х годов тех, кто пойдет на борьбу за будущее.
Он и умер в минуту творческой, вдохновенной работы над портретом замечательного врача Карла Андреевича Раухфуса, во время сеанса. Работал напряженно, «с огнем», с душой, модель была симпатична. Кисть уверенно лепила формы немолодого доброго, необычно для Крамского радостно оживленного лица. Шел интересный для обоих разговор о новой картине Поленова. Вдруг взгляд художника погас, кисть выпала из рук, проведя по полотну длинную линию.
Читая эпистолярное и критическое наследие Крамского, всматриваясь в его произведения, перелистывая страницы истории русского реалистического искусства, понимаешь, какую огромную роль сыграл в его развитии этот замечательный мыслитель, организатор, художник. Он был гражданской совестью не одного поколения реалистов, порой казался окружающим слишком взыскательным и бескомпромиссным, и ему не прощали неудач, прямоты и строгости в выражении собственного мнения даже дачи на Сиверской, под Петербургом,- единственного достояния, дачи, которую он, узнав о том, что безнадежно болен, залезая в долги, построил для обеспечения сносного существования своих близких.
И сегодня поражает замечательное художественное чутье Крамского. Он редко ошибался. Не сразу оценил по достоинству В.И.Сурикова, но взял его на заметку и в работе над портретом молодого художника увидел в его вроде бы простецком лице глубокую серьезность, светлую задумчивость, скрытую энергию. Ф.А.Васильев, И.Е.Репин, И.И.Шишкин - каждый по-своему в числе десятков других художников из окружения Крамского испытали его благотворное влияние. Он умел будить мысль, вызывать на плодотворную дискуссию, в которой рождались истины нового реалистического искусства. Принято говорить о менторстве Крамского, но кто так охотно, как он,- ментор, «особа», знаменитый портретист - признавал, что сам учится у своих учеников, так радостно приветствовал чужие удачи, так глубоко уважал чужое мнение, хотя и был непреклонен в суждениях, которые считал принципиально важными. Неустанно опекал он нуждавшихся в помощи, выполнял бесконечные просьбы и поручения товарищей, возился с упаковкой и отправкой их картин,- тому свидетельством многочисленные письма. И при этом стал одним из лучших, наиболее значимых художников эпохи, на основании портретного наследия которого можно составить полное представление и о структуре современного ему русского общества, и об особенностях отдельного человека.
...Есть в собрании Государственной Третьяковской галереи маленькое, но замечательно светлое по духу произведение Крамского - «Крамской, пишущий портрет своей дочери». Художник изобразил себя перед мольбертом, на котором стоит неоконченный портрет девушки в розовом платье и белой шляпке. Кисть художника бережно касается полотна, и словно прочная нить связывает творца с его творением, искусство - с жизнью, настоящее - с будущим. Все тепло своего сердца передает живописец своему произведению, одухотворяя его, наполняя живым дыханием, запечатлевая прелесть мгновения, свежесть и чистоту юности. Зритель не видит лица художника, но с портрета мягко и задумчиво смотрит его дочь: все, что остается на земле от человеческой жизни - дети и дело, в которое вложена душа.
Не только творческое наследие Крамского, его картины и портреты, статьи и письма, но и сама его жизнь - пример самоотверженности и честности, высокой гражданственности и целеустремленности.
в начало...
|
