|
Иван Крамской. Глава из книги Надежды Шер о художниках-передвижниках
Однажды кто-то принес статьи критика Владимира Васильевича Стасова. Крамской тогда еще не был с ним знаком, но, так же как и все члены кружка, знал его статьи о музыке, живописи, о картинах Брюллова, Иванова, знал, как высоко Стасов ценил Федотова, молодого Перова. В кружке не раз обсуждали, перечитывали его статьи, и особенно по сердцу были те, в которых он обрушивался на академическую систему обучения и прямо говорил о том, что «надо дать волю художникам, надо больше не требовать от них того, к чему они не могут уже иметь ни симпатии, ни охоты, ни способности, надо оставить им вполне, для их экзаменов на золотые медали, выбор сюжетов, в которые они могут внести жизнь, правду и поэзию».
Крамскому казалось, что Стасов угадал его мысли, его чувства. Он как бы напутствовал в жизнь и его, и всех молодых художников с их надеждами, дерзаниями, с их нарастающим протестом против академической казенщины.
Так для Крамского и его товарищей постепенно рушился «храм» - императорская Академия художеств, куда все они несколько лет назад вступали с таким открытым сердцем, с такой жаждой приобщиться к искусству. Речи академических профессоров о «высоком и чистом искусстве для избранных» начинали казаться ненужными, фальшивыми, вызывали раздражение, протест.
4
Время шло. До окончания академии оставалось немного больше года; почти весь этот год Крамской и другие учащиеся писали картину на малую золотую медаль - «Моисей источает воду из скалы». Тема была скучная, непонятная и никому не нужная. Крамской писал картину по обязанности, внутренне против нее протестуя, но, как всегда, добросовестно, стараясь и здесь чему-то научиться. Он сделал много карандашных набросков для картины: скалистый пейзаж, фигуру мужчины, несколько набросков женской фигуры с ребенком на руках и т. д. За эту картину он получил вторую золотую медаль.
Приближалось время выпускного конкурсного экзамена. Обычно на этом экзамене всем учащимся давался один сюжет - из мифологии, евангельской истории или из истории древних народов. Выпускников запирали на двадцать четыре часа, в течение которых они должны были сделать эскизы своих будущих картин, а картины потом обязаны были писать, не отступая ни в чем от эскизов. Лучшие конкурсанты, или, как тогда говорили, конкуренты, получали большую золотую медаль и право поездки на казенный счет за границу, где они должны были изучать классическое искусство, сделать копию с картины одного из великих живописцев прошлого и написать большую картину на тему, одобренную академией.
В кружке Крамского решили, что, несмотря на обещанные золотые медали, так участвовать в конкурсе они не будут. Что делать? Подали в совет академии просьбу разрешить им свободный выбор сюжетов. Совет в просьбе отказал. Подали вторую просьбу - снова отказ. А через некоторое время выпускники академии получили повестки явиться девятого ноября к десяти часам утра для конкурсного экзамена. Накануне никто не спал ночь, волновались, возмущались, обсуждали положение и решили на случай отказа всем заготовить заявление о выходе из академии и твердо держаться вместе.
Наступило 9 ноября 1863 года. Как всегда в день экзамена, в конференц-зале особенно торжественно. Ярко натерт воском паркет, блестит красное дерево стульев и кресел, обитых синим шелком, сверкают люстры. В глубине зала большой овальный стол, покрытый зеленым сукном с тяжелыми кистями. Съезжаются профессора академии в мундирах, со звездами и лентами. Немного опоздав, приезжает вице-президент академии.
А сверху, с четвертого этажа, уже спускаются экзаменующиеся. Они подходят к дверям конференц-зала, останавливаются, ждут. Чья-то невидимая рука открывает дверь. Они тихо входят, скромно кланяются, становятся направо в углу. Так же неслышно закрывается за ними дверь. Тогда медленно с бумагой в руке подымается со своего кресла вице-президент, оглядывает учащихся и читает:
- «Совет императорской Академии художеств к предстоящему в будущем году столетию академии для конкурса на большую золотую медаль по исторической живописи избрал сюжет из скандинавских саг: «Пир в Валгалле». На троне бог Один, окруженный богами и героями, на плечах у него два ворона В небесах, сквозь арки дворца Валгаллы, в облаках видна луна, за которою гонятся волки... Как велика и богата даваемая вам тема, - продолжает он, - насколько она позволяет человеку с талантом выказать себя в ней и, наконец, какие и где взять материалы, объяснит вам наш уважаемый ректор Федор Антонович Бруни».
Бруни слегка кланяется. Трудно узнать в нем того самого Бруни, который в день похорон Пушкина писал его последний портрет, зная, что это неугодно правительству. Теперь это важный сановник, который редко появляется в классах и величественно проходит мимо учащихся. Вот и сейчас он встает с выражением особой значительности на лице и неслышными шагами направляется в сторону молодых художников.
В это время от группы учащихся отделяется Иван Николаевич Крамской, выбранный уполномоченным. Быстро оглядев товарищей, он наперерез Бруни идет прямо к зеленому столу. На секунду профессора замирают, вице-президент, опершись руками о стол, подымается со своего кресла. А Крамской уже говорит: «Просим позволения сказать перед советом несколько слов... Мы подавали два раза прошение, но совет не нашел возможным исполнить нашу просьбу; ...мы, не считая себя вправе больше настаивать и не смея думать об изменении академических постановлений, просим покорнейше совет освободить нас от участия в конкурсе и выдать нам дипломы на звания художников».
- Все? - раздались голоса за столом.
- Все! - ответил Крамской, поклонился и отошел к товарищам. Молча, один за другим выходили гни из конференц-зала, молча вынимали из бокового кармана сюртука вчетверо сложенную бумагу - прошение об увольнении из академии и выдаче аттестатов - и клали ее перед делопроизводителем, который сидел за своим столом почти у самой двери.
продолжение...
|
