|
Иван Крамской. Глава из книги Надежды Шер о художниках-передвижниках
«Какие стихи его последние, - писал Крамской Третьякову, - самая последняя песня 3-го марта «Баюшки-баю». Просто решительно одно из величайших произведений русской поэзии!» Портрет, вернее, картина-портрет «Некрасов в период «Последних песен» долго еще стояла после смерти поэта в мастерской художника - он все не решался с нею расстаться, все работал над ней и передал ее Третьякову только через год.
Оба портрета Некрасова были на шестой передвижной выставке, которая открылась в марте 1878 года. Наряду с портретами Некрасова посетители выставки впервые увидели «Кочегара» и «Заключенного» Ярошенко, «Протодиакона» Репина, «Рожь» Шишкина, «Витязя» Васнецова и еще много других превосходных картин.
А Крамской, кроме обычных забот о выставках, кроме писания портретов, неутомимо работал над своей большой картиной. Специально для нее недалеко от дома построил он что-то вроде барака и писал Третьякову: «Работаю страшно, как еще никогда, с 7-ми, 8-ми часов утра вплоть до 6-ти вечера... часто испытываю минуты высокого наслаждения...» Но скоро подошла сырая петербургская осень; Крамской в своем бараке простудился и заболел. Работу над картиной пришлось прервать.
Через некоторое время в доме, где он жил, была построена для картины новая мастерская, удобная, с верхним светом. Крамской почти переселился в мастерскую, но она оказалась холодной и сырой; он снова заболел и на этот раз слег надолго.
А картина стояла в мастерской. Проходил год за годом, а Крамской все реже и реже возвращался к своей картине, которая так и осталась неоконченной.
Зато портреты ему приходилось писать беспрерывно, один за другим. В письмах того времени он постоянно говорит о том, что русский художник-портретист должен создать свой собственный язык, что старые мастера показали, как надо писать, а нам «задов повторять, очевидно, уже не приходится, потому что ни одна манера старых мастеров не подходит к новым задачам. Можно только с завистью смотреть на них, а самому разыскивать новые. С новыми понятиями должны народиться новые слова».
«Лицо современного человека стало другим и требует других приемов для своего выражения», - думал Крамской. Каких? Надо искать, пробовать, добиваться. И он упорно, каждый день работает над портретами, никогда не ожидая того «высокого вдохновения», о котором так часто говорили тогда художники. Он очень хорошо знает, что это самое вдохновение рождается в напряженном ежедневном труде. С годами все больше начинает он «смекать живопись», все больше овладевает цветом.
И в таких портретах, как портрет старого товарища - художника Литовченко, в портрете «Неизвестная» и в ряде других портретов, Крамской не только художник, до глубины проникающий в душу человека, изумительно передающий сходство, но уже и хозяин красок/ Никогда в его портретах не чувствовалась холодная, усталая рука художника, никогда портреты не были равнодушными, потому что художник Крамской умел по-настоящему любить людей и в каждый портрет вкладывал всю свою душу... И чей бы портрет ни писал Крамской, он всегда был до конца честным и правдивым художником. Так, например, пришлось ему как-то писать портрет реакционера Суворина. Очень не хотелось ему писать Суворина, и, может быть, надо было бы отказаться от этого портрета, как в свое время это сделал Орест Кипренский, когда ему предложили написать портрет Аракчеева. «Писать его надо не красками а грязью и кровью, а таких вещей на моей палитре не водится», - сказал он тогда. Но Крамскому пришлось писать портрет Суворина. А раз пришлось его писать, то он и написал его так ядовито-правдиво, что Стасов, посмотрев на портрет, сказал: «Такие портреты навсегда, как гвоздь, прибивают человека к стене».
10
Выставки передвижников продолжали открываться каждый год и каждый год совершали свое путешествие по России. Перед зрителями проходили новые великолепные картины - «Крестный ход в Курской губернии» Репина, «Утро стрелецкой казни» и «Меншиков в Березове» Сурикова, «Аленушка» Васнецова, «На войну» Савицкого, «Бабушкин сад» Поленова и многие другие. Правда, не все картины, написанные в те годы художниками-передвижниками, попадали на выставки, многие картины не разрешалось выставлять за «вредное» направление, за «революционность».
Время было тяжелое, тревожное. Борьба за освобождение - пусть еще не вполне осознанная, стихийная - шла по всей России. Продолжали волноваться и бунтовать крестьяне, и с каждым годом отмечалось все большее количество крестьянских восстаний. В городах поднимались на борьбу рабочие, и одна стачка следовала за другой. В 1881 году народовольцами был убит царь Александр II.
продолжение...
|
