|
Иван Крамской. Глава из книги Надежды Шер о художниках-передвижниках
Так рос Крамской. Детские годы, когда мальчик начинал учиться видеть мир, полный красок и звуков, изумительных открытий, уходили навсегда. И, может быть, когда чертил он первые свои четверки на печке, лепил казаков из глины, смотрел в синее небо и слушал флейту, уже начинался для него путь художника. Разве мы знаем, когда просыпается в человеке художник?
Двенадцати лет Ваня окончил училище. Отец уже умер. Мать решила оставить сына на второй год в том же классе: ей казалось, что мальчик еще мал и не пригоден к службе. Через год Ване выдали тот же аттестат, только изменили год. Очень хотелось ему продолжать учение в Воронежской гимназии, куда уезжали дети состоятельных родителей, но у матери средств на это не было, и старший брат определил его в городскую думу писарем; почерк у Вани Крамского был хороший, и брат уверял, что он далеко пойдет по службе.
Тринадцати лет стал Ваня Крамской писарем - ходил в должность, переписывал бумаги и получал за это два рубля пятьдесят копеек в месяц. Начальник был доволен новым писарем, иногда даже поручал ему сделать рисунки модных воротничков для своих дочерей.
Дни шли скучные, похожие один на другой - сегодня, как вчера, а завтра, как сегодня. Зато вечера почти всегда были интересные. У другого Ваниного брата, Федора Николаевича, который был учителем русского языка в уездном училище, вечерами собирались товарищи. Они вместе читали, обсуждали прочитанное, спорили. А в комнате рядом сидел обычно Ваня с неразлучными своими друзьями - Гришей Турбиным и Петей Бравым. Все трое были неистовыми любителями чтения, читали все, что могли достать, что попадалось под руку, что приносил брат из библиотеки. И, чуть погромче заговорят в соседней комнате, мальчики приоткроют двери, и из-за двери попеременно выглядывают два глаза - то Вани, то Пети, то Гриши: ребята знают, начинаются самые интересные разговоры, но входить в комнату не решаются.
Мальчики вместе рисовали, пели, ходили в собор смотреть, как красиво выписаны иконы, поверяли друг другу свои немудреные тайны и сокровенные мечты. А самой заветной мечтой для всех троих было сделаться художниками. В будущем мечта эта сбылась для каждого по-разному: Гриша стал известным ретушером, Петя - живописцем в Острогожске, а Ваня - большим русским художником Иваном Николаевичем Крамским.
Среди приятелей брата Федора был страстный любитель живописи - самоучка художник и фотограф, звали его Михаил Борисович Тулинов. Однажды брат попросил его посмотреть, как рисует Ваня. Тулинов охотно согласился; ему понравились Ванины рисунки, которыми была завешана вся его маленькая комнатушка, понравился и сам мальчик - худенький, серьезный, очень застенчивый. Сначала разговаривать с ним было трудно, но понемногу Ваня разговорился, сказал, что, кроме туши и карандаша, у него ничего нет для рисования, даже хорошей кисточки. Тулинов пригласил его к себе, обещал поделиться красками, кистями. От радости Ваня не спал всю ночь и рано утром отправился к Тулинову. Он застал его за работой - художник заканчивал акварель на большом листе картона. Ваня долго смотрел, как он работает, потом сказал: «Если бы мне вполовину научиться так работать, я бы более ничего в мире не желал». Тулинов пригласил его приходить почаще вместе с товарищами, и постепенно между взрослым и мальчиком началась дружба - крепкая, на всю жизнь.
Чем старше становился Ваня, тем чаще думал о том, что не хочет быть писарем, что ему надо учиться живописи, - так советовал и новый его друг Тулинов. Мать и старший брат, который прослужил всю жизнь писарем в думе, не хотели даже и слышать о том, что Ваня будет художником. Они говорили, что все художники - пьяницы и нищие, такие, как Петр Агеевич, острогожский живописец, который всю жизнь ходит без сапог, в рваных башмаках и халате, и над ним все смеются. Но нежелание родных столкнулось с непреклонным упорством Вани. «Тихий, а упрямый, - говорила мать, - его не переспоришь». Родным пришлось согласиться.
Но где учиться? Решили: в Воронеже, у лучшего иконописца. Собрались и пошли с матерью пешком в Воронеж. Иконописец принял Ваню в учение. Заключили контракт на шесть лет. Мать ушла домой, Ваня остался. Он был счастлив: наконец-то начало учению положено!
Прошло около трех месяцев, а учение все не начиналось. Вместо учения Ваня растирал краски, носил «учителю» обед в церковь, которую тот расписывал, таскал из реки бочки для разных солений, которые запасала на зиму жена «учителя», бегал по разным поручениям. Ваня все ждал, терпел, потом возмутился и ушел домой в Острогожск.
Было ему уже пятнадцать лет. На правах взрослого он проводил теперь вечера в комнате у брата Федора, много читал, стараясь пополнить свое образование, и упорно думал о том, как бы вырваться из Острогожска и по-настоящему начать учиться живописи.
В 1853 году началась война с Турцией. Через всю Россию в Крым двигались войска, часто останавливаясь по дороге в больших и маленьких городах, селах. Войска обычно входили в город с барабанным боем, с песнями. Так вошел однажды и в пыльный уездный город Острогожск драгунский полк. Город вдруг преобразился. В городском саду заиграла военная музыка, замелькали офицерские мундиры, засверкали погоны, зазвенели шпоры. Вместе с драгунами в город прибыл и странствующий фотограф Данилевский. Свою фотографию он открыл напротив городского сада. В то время постоянные фотографии были только в больших городах: ведь всего лет десять - двенадцать прошло с тех пор, как в России был сделан первый фотографический снимок. Обычно фотограф со своими аппаратами кочевал из города в город.
продолжение...
|
