Надежда Шер. Василий Григорьевич Перов
Так же как в первой картине, в центре - молодая девушка. Она только что вернулась домой после окончания института для «благородных девиц». Ее бедные, но «благородные» родители выбивались из последних сил, чтобы дать ей образование. В институте она не видела и не знала действительной жизни, вместе с подругами строила планы будущей веселой и счастливой жизни дома, мечтала о нарядах, балах, женихах...
И вот она дома... Все оказалось не так, как представлялось ей в институте. И когда увидела она небогатую комнату родителей, старого, слепого отца, дрогнула у нее душа и будто сразу забыла она все институтские мечты. Она бросилась перед отцом на колени, глаза у нее полны слез. А он весь подался вперед на своем кресле и нежно, с трепетным чувством печали и страха за будущее дочери, здоровается с ней, ощупывая ее лицо. В дверях, у больших старинных часов, только намечены фигуры матери и, вероятно, ямщика, с которым она расплачивается.
Какая это была бы замечательная картина, если бы Перову удалось ее окончить! Хотя и написана она несколько лет спустя после картины «Приезд гувернантки в купеческий дом», но всегда хочется сначала посмотреть, «прочесть» картину о слепом отце и его дочери, потому что, когда смотришь обе эти картины одну за другой, кажется, будто читаешь печальную повесть о судьбе многих русских образованных девушек в то время. Что ожидало их в жизни? Унизительная роль служанки, полуучительницы у тупых купеческих дочек; ухаживание вот таких купеческих сынков, как тот, который стоит за отцом и нагло рассматривает новую гувернантку; одинокая, никому не нужная жизнь; горькие думы о родителях, которым нечем помочь.
Если родители были более состоятельны, девушка сидела дома, рисовала цветы в альбомы подруг, до одури читала чувствительные романы, бренчала кое-как на фортепьяно, ездила в гости, на балы и ждала, когда подвернется подходящий жених.
Не всякая девушка могла вынести такую жизнь. Многие из них мечтали продолжать учение, работать, жить самостоятельно. Они часто уходили из дома, отказывались от всего, вели полуголодную жизнь. Хорошо, если встречали они на своем пути людей, которые помогали им стать на ноги, втягивали в революционные кружки. Но двери университета были для них закрыты. Знаменитый русский ученый Климент Аркадьевич Тимирязев в своих воспоминаниях говорит: «Пишущий эти строки помнит, как в начале шестидесятых годов он сидел (в Петербургском университете) на одной скамье с первой русской женщиной, проникшей в стены русского университета. Через несколько лет я снова сидел на одной университетской скамье с другой русской женщиной, вскоре заставившей о себе говорить всю Европу (С.В.Ковалевской), но на этот раз это было уже не у себя дома, а в далеком чужом Гейдельберге - двери русских университетов уже закрылись перед русской женщиной».
Прошло еще несколько лет, и в России появилась первая женщина-художник- Мария Дмитриевна Иванова-Раевская. Она, как и все женщины, не имела права учиться в Академии художеств, но ей удалось уехать в Дрезден, где она училась; вернувшись в Петербург, она сдала выпускные экзамены в Академию художеств и получила звание свободного художника.
Это были одиночки, люди смелой и сильной воли. Их притесняли, над ними издевались, но они часто предпочитали умереть, чем жить серой, никому не нужной жизнью.
Есть у Перова изумительная картина «Утопленница». Он писал ее долго, переделывал много раз, вложил в нее самые горькие свои думы и чувства.
...На берегу Москвы-реки лежит тело молодой женщины; для нее кончены все счеты с жизнью. Неподалеку, на краю лодки, сидит немолодой городовой; он, вероятно, привык к таким зрелищам, но лицо у него грустное, озабоченное. О чем он думает?
Над городом встает тихое утро, от реки поднимается легкий туман, вдали Московский Кремль, а вороны, почуяв мертвое тело, уже летят над рекой. Вот и все. Но как мучительно думать, что эта молодая женщина погибла в неравной борьбе с жизнью и никто не поддержал ее в тяжелую минуту!
9
Рассказывая о жизни русской женщины, мог ли Перов не волноваться за судьбу русских детей, которая была не менее печальна? Родители часто вынуждены были отдавать их «в люди», отсылать из деревни в город, в ученье к сапожнику или другому мастеровому, или на фабрику, завод...
А какие потрясающие стихи написал Некрасов об этих детях!
Только нам гулять не довелося
По полям, по нивам золотым:
Целый день на фабриках колеса
Мы вертим-вертим-вертим! -
Колесо чугунное вертится,
И гудит, и ветром обдает,
Голова пылает и кружится,
Сердце бьется, все кругом идет...
...Бесполезно плакать и молиться,
Колесо не слышит, не щадит:
Хоть умри - проклятое вертится.
Хоть умри - гудит-гудит-гудит!
И поэт Некрасов, и художник Перов, и многие передовые русские люди долгом своей жизни считали рассказывать современникам об этих детях. Они хотели возмутить покой людей, заставить их почувствовать кровную обиду за детей, желание изменить их жизнь.
продолжение...
|
