Надежда Шер. Василий Григорьевич Перов
7
И вот он с молодой женой в Германии. В Берлине, Дрездене осматривает картинные галереи, изучает картины старых мастеров, посещает мастерские художников. Из Германии он едет во Францию, в Париж - в город, который тогда был мировым художественным центром, где ежегодно устраивались выставки картин. В Париже он думает обосноваться надолго: в то время пенсионеров академии обычно посылали за границу на три года. Перов снимает мастерскую, целые дни бродит по улицам, ярмаркам, рынкам, по бедным кварталам города - как всегда, его больше всего интересует жизнь простого народа. Он начинает работать над большими, многофигурными картинами, но очень скоро понимает, что с такими сложными картинами ему не справиться. Картины так и остаются стоять в мастерской неоконченные, а Перов продолжает добросовестно изучать жизнь французского народа. Он заносит в свой альбом все, что кажется ему интересным,- он умеет смотреть, видеть, наблюдать, отбирать главное. Вот похороны в бедном квартале Парижа; парижские нищие-тряпичники; шарманщица на бульваре; мальчик с поднятыми руками, который что-то показывает публике во время ярмарочного представления; больной ребенок; дети-сироты, которых видел он в зимний сумеречный день на кладбище у могилы родителей; маленький савояр - их много было в веселой французской столице. Они приходили сюда отовсюду вместе со своими маленькими друзьями - обезьянками, сурками, ходили по улицам, по дворам, иногда одни, иногда с хозяином-шарманщиком, голодали, ночевали на бульварах, на ступеньках лестниц, прикорнув у стены какого-нибудь дома. А свое представление обычно начинали и кончали песенкой, положенной на музыку великим композитором Бетховеном:
Из края в край вперед иду,
Сурок всегда со мною,
Под вечер кров себе найду,
Сурок всегда со мною.
С каждым месяцем все больше тосковал Перов по России. Правда, он понимал, что поездка за границу дала ему много новых впечатлений, шире стал его горизонт, тверже и увереннее мастерство художника. Но понимал также, что здесь, на чужой земле, он не может работать по-настоящему, что нужно ехать домой.
Он пишет в Петербург академическому начальству: «Осмеливаюсь покорнейше просить совет императорской Академии художеств о позволении возвратиться мне в октябре 1864 года в Россию. Причины, побуждающие меня просить об этом, я постараюсь здесь представить; живя за границею почти два года и несмотря на все мое желание, я не мог исполнить ни одной картины, которая бы была удовлетворительна; незнание характера и нравственной жизни народа делают невозможным довести до конца ни одной из моих работ... Посвятить же себя на изучение страны чужой несколько лет я нахожу менее полезным, чем по возможности изучить и разработать бесчисленное богатство сюжетов как в городской, так и сельской жизни нашего отечества».
Академия художеств разрешила Перову вернуться и сохранила за ним его пенсионерство, с тем чтобы он поездил по России и, не обременяя себя заказами, работал над темами из жизни родного народа.
Так кончилась «ссылка», как называл Перов свое заграничное пенсионерство, и, казалось, никогда еще не был он так счастлив, как в те минуты, когда на границе пересаживался из немецкого вагона в русский, когда ощутил дыхание поздней русской осени.
Начинается новый отрезок жизни. Перову тридцать один год, у него жена, сын; он известный художник. Но и теперь, когда он идет по Мясницкой улице и подходит к училищу, ему кажется, что он тот самый Вася Перов, который прятался под кровать от приютского начальства, сидел ночами над каким-нибудь сложным рисунком, всегда вмешивался во все дела училища, возмущался, много шумел, любил уличные драки между учащимися и, стоя на тумбе, весело командовал ходом сражения.
В училище встретили его радостно и как-то даже почтительно; среди учащихся были знакомые - младшие, которые учились теперь в старших классах, остался и кое-кто из преподавателей.
Новый инспектор, Михаил Сергеевич Башилов, добился, что в училище шире стали преподавать науки, добился и организации библиотеки, причем включил в. список книг Пушкина, Лермонтова, Гоголя, произведения Льва Толстого, Салтыкова-Щедрина и даже диссертацию Чернышевского «Эстетические отношения искусства к действительности», а позднее журналы «Современник» и «Отечественные записки». Он много хлопотал о том, чтобы московские художники и воспитанники школы жили дружно, общими интересами, чтобы художники Москвы наравне с учащимися имели право посещать натурный класс как для обучения живописи, так и для овладения мастерством рисунка. Всячески старался Башилов преобразовать училище в высшую школу художеств, на что министерство императорского двора неизменно отвечало, что высшим художественным училищем является только академия.
продолжение...
|
