|
Передвижники в 1900-1910-х годах. Новые трудности
«Что же члены не считались с подобным отвратительно-тяжелым фактом, который мог бы испортить радостный годовой праздник? - спрашивает Попов. - Правда, тогда были еще А.Васнецов, В. Суриков и многие, многие другие, которых теперь нет», - восклицает он.
В то же время Попов страстно восставал против терпимого отношения к обывательским и салонным картинам, чуждым духу идейного демократического реализма: «Как же до сих пор Товарищество не выбрасывает вещи, появляющиеся на передвижной и которые омерзительнее всяких разлагающихся трупов?.. Это я говорю о некоторых вещах Бодаревского», - пояснял он. Репин поддержал своего младшего сотоварища. Он вообще продолжал неутомимо бороться со всем, что мешало сохранению и развитию в искусстве демократических начал. Осмысливая процесс развития изобразительного искусства после подавления революции 1905 года, следует помимо общих исторических, общественных причин учесть и ряд важных явлений, относящихся непосредственно к художественной жизни.
Так, несомненно, требует исследования вопрос о связях Горького с кругами передовых художников в годы реакции. В начале статьи говорилось о близости Репина и Стасова с Горьким, который называл Репина «колоссом русской живописи». Известна также высокая оценка Горьким творчества Серова. Но связи Горького с художниками были значительно шире. Еще в 1907 году А.Луначарский в статье «Задачи социал-демократического художественного творчества» писал: «... вокруг Горького есть художники-интеллигенты...» В связи с этим он поднимал вопрос о возможности для художника-интеллигента стать выразителем идей пролетариата и решал его положительно: «... близость части интеллигенции к пролетариату должна будет ... породить социал-демократическую беллетристику, а затем и живопись и скульптуру».
В течение 1910-х годов общение Горького с художниками не прерывается. Знаменательно, что многие из молодых художников, с которыми он встречался, были учениками Репина, в частности И. И. Бродский. В статье «Встречи с Горьким» И.И.Бродский рассказывает: «Художественные симпатии Горького были на стороне реалистической школы живописи ... он был до конца непримиримым к тем, кто юродствовал, прикидывался нищим и убогим, нарочито фальшивил и кубиками и квадратиками пытался замаскировать свое убожество и нищету таланта ...» «У многих из нас Алексей Максимович пробудил глубоко заложенные творческие силы».
В 1912 году сам Горький писал: «Здесь (на Капри) летом было очень интересно. Съехалось множество публики русской, одних художников 17 человек! Среди них были весьма талантливые люди, написавшие прекрасные полотна». Горький стремился к художественной молодежи, придавал большое значение сближению с ней: «Тащите Горелова, тащите еще талантливых ребят с собою сюда, и - это будет превосходно, это будет плодотворно для русского искусства», - писал он Бродскому. В другом письме Горький пишет: «Получаю письма от Прохорова и Павлова, - работают ребятаю...».
Если учесть огромный личный авторитет Горького не только как писателя, но и как революционного деятеля, а также то, что Горький был лично близок с русскими революционерами-убийцами, в частности с В.И.Лениным, нельзя не прийти к заключению, что возможность в доме Горького приобщиться к живой мысли в области публицистики, литературы и искусства имела огромное значение для молодых художников, для их последующего жизненного и творческого пути. Все эти художники впоследствии нашли свое место в строительстве социалистической художественной культуры. Пожалуй, именно в те годы особенно ясно стало, насколько правы были передвижники, идя в Академию художеств. В своих ежегодных указаниях школам Академия настойчиво и неоднократно давала точные и конкретные установки.
В указаниях Академии легко найти определяющую линию - они направлены на поддержку и выращивание ростков реализма. Всячески поощрялась сюжетно-композиционная работа. В то же время Академия из года в год настаивала на более углубленном изучении модели, предупреждала о вредности пренебрежения к рисунку, о вредности одностороннего увлечения живописью и т.д.
Таким образом, даже в дни реакции не замерли голоса передовых художников. В годы общественного подъема передовые тенденции в изобразительном искусстве начали быстро развиваться. Они усиливались вопреки не ослабевшей и даже все нараставшей травле, которой эстетские круги без устали продолжали подвергать художников-реалистов, и особенно - Репина. Но именно широкое общественное сочувствие Репину в условиях этой травли, выразившееся в потоке писем со всех концов страны, показало, насколько высок был авторитет Репина как великого народного мастера.
В годы подъема общественной волны явственно обозначилось стремление к консолидации сил художников-реалистов, художников демократического лагеря. Важно отметить, что базой для консолидации, несмотря на все сказанное выше, стало именно Товарищество передвижных художественных выставок. Этот факт, до сих пор не отмеченный нашей искусствоведческой литературой, означает, что вопреки долгим годам самой демагогической травли, вопреки идейной борьбе и противоречиям внутри самого Товарищества все же именно передвижники остались для широкой общественности хранителями и наследниками традиций передового русского искусства. Возобновился и интенсивный приток новых сил в Товарищество и новый прилив общественного интереса к его деятельности. Это хорошо понимали сами, передвижники.
Так, Дубовской, с радостью отмечая это явление, пишет К.Лебедеву: «... во всяком случае успех наш сейчас в Петербурге и возврат к нам внимания в провинции показывает, что нам можно еще жить и следует и потому ... когда приедет к Вам в Москву В.Е.Маковский, вы соберитесь и перетолкуйте обо всем». В последующих строках письма мы находим и дальнейшее развитие этой мысли: «Сейчас пойдет положение, и оно скоро придет, когда к нам будут проситься, - поверьте мне».
О том же говорит и письмо Я.Д.Минченкова к П.А.Радимову: «Сейчас произошел хороший сдвиг и к нам идут новые свежие силы», - пишет Минченков в письме от 29 декабря, извещая Радимова о принятии его в члены Товарищества. Действительно, рост числа экспонентов в течение 1912-1914 годов просто поражает. Слова Дубовского о возврате внимания к передвижникам в провинции подтверждаются отзывами прессы о выставках.
Газета «Харьковские ведомости» (от 23 сентября 1912 года) говорит: «... выставки прошлых годов поражали отсутствием объединяющей идеи. С удовлетворением можно отметить, что 40-я выставка производит иное впечатление». Рецензент отмечает: «В живописи произошла естественная реакция в сторону забытой идейности». Он очень положительно отзывается о работах Репина на этой выставке, о «Катерине» Богданова-Бельского, которую правильно воспринимает как иллюстрацию к поэме Шевченко, и других.
продолжение...
|
