|
Коваленская Т.М. "Передвижники и художественный прогресс"
Особая любовь Шишкина к формам растительного мира, которые он штудировал в своих офортах, была любовью к тем формам, которые не раз сослужили добрую службу орнаментальному искусству всех народов и всех времен.
Скрупулезная работа над изучением растительных форм, движущихся, растущих, развивающихся, форм невыдуманных, но созданных творческими силами природы, поражающих во всех случаях своей удивительной логикой и изящной соразмерностью, была вызвана у Шишкина не ложным представлением о реализме как искусстве, призванном к слепому копированию любых форм, но восхищенным чувством художника, увлеченного красотой природных, естественно развившихся форм.
Ограниченность шишкинского понимания реализма проявлялась отнюдь не в его внимательном изучении природных форм и тщательности их воспроизведения. Она заключается в такой особенности, свойственной его живописи, главным образом его ранним произведениям, как жесткость ее графической основы, как бесстрастность световоздушной среды и безжизненность неба. В подобных произведениях Шишкина не ощущается ни дуновения ветерка, ни скольжения переменчивой светотени, ни игры света.
Словом, нет в ней "улыбки природы навстречу радостно играющему солнечному лучу", которая и есть, по определению В.Г.Белинского, источник поэзии, заключенный для человека в природе.
Отсутствие этой "улыбки", лишавшее пейзажные образы Шишкина лирического начала, и было результатом воздействия на его сознание буржуазного прагматизма, с позиций которого поэзия есть нечто ненужное современному человеку, ввиду ее полной практической бесполезности.
Но из этого вовсе не следует, что Шишкин был нечувствителен к поэзии, что его душу не трогала "улыбка природы навстречу... солнечному лучу". Доказательством обратного может служить его сравнительно раннее произведение "Полдень в окрестностях Москвы" (1869), где высокий небесный свод с клубящимися в нем облаками написан с почти венециановским ощущением постоянно идущего в нем движения и где вся земля с колосящейся и волнуемой ветром рожью, с лужицами застывшей в колеях воды отражает "улыбку навстречу солнечному лучу".
Эта картина Шишкина по поэтической наполненности ее образа относится к числу лучших его произведений и свидетельствует о том, что он был воистину большим художником, однако художником, творчество которого развивалось во враждебных искусству условиях буржуазной действительности. Семя буржуазного утилитаризма принялось и дало рост прежде всего в пейзажной живописи по той причине, что ее предметом является мир природы, с которого "в век знания" раньше всего было "сдернуто покрывало" поэзии.
Сказанное следует учитывать при оценке искусства Шишкина и его вклада в развитие реалистической пейзажной живописи. Вклад этот был достаточно велик. При всех оговорках относительно исторической ограниченности шишкинского понимания реализма, он оказал бесспорную услугу действительному реализму тем, что вывел пейзажную живопись из плена лжепоэзии итальянизирующего искусства и ввел в мир реальной природы; тем, что избавил ее от неуважения к формам реальной природы, от приблизительного их знания и привил ей потребность в точном знании.
Гигантский труд Шишкина, посвященный изучению природных форм и законов их образования и развития, составляет основу дальнейших завоеваний русской реалистической пейзажной живописи, достигнутых в творчестве таких художников, как Ф.А.Васильев и И.И.Левитан. Это и дало право Крамскому сказать о Шишкине: "Шишкин - верстовой столб в развитии русского пейзажа, это человек - школа".
Однако значение Шишкина в истории реалистической пейзажной живописи не только в том, что он явился подножием для творчества пейзажистов, шедших за ним. Шишкин сам был создателем ряда произведений, обладающих непреходящей художественной ценностью и безусловно вошедших в сокровищницу реалистической пейзажной живописи.
Не говоря об уже упомянутой картине "Полдень в окрестностях Москвы", художественное дарование Шишкина проявлялось в таких его произведениях, как "Дубовый лесок в серый день" (1873), "Рожь" (1878), "Сосны, освещенные солнцем" (1886), "В лесу графини Мордвиновой" (1891), и многих других.
Все эти произведения говорят о том, что Шишкин эволюционировал в своем творчестве по направлению от "науки" к искусству, к раскрепощению своего поэтического ощущения природы из уз буржуазной трезвенности. И тот же Крамской, заметив это, сообщил Васильеву: "Проснулся. Пейзаж сгрохал в 3 арш. 1 вершок, внутренность (болотистая) леса, да еще и в сумерки, какое-то серое чудовище, а ничего - хорошо".
Ученик С.Воробьева, Саврасов, начал свой творческий путь в русле пейзажной живописи романтизма. В его ранних произведениях можно заметить и тяготение к изображению природы в необычных состояниях, в разгуле ее стихий, и тенденцию к драматизации пейзажного образа контрастными сопоставлениями мрака и света.
(Искусство величайших мастеров: Звездная ночь Ван Гога.)
Но и в этот ранний период Саврасов остается чужд итальянщине. Все его произведения были написаны на русские сюжеты. На первых порах Саврасов словно пытался показать, что поэзию можно найти не только в колыхании морских волн, но и в колыхании широких полноводий русских рек, и что старинные крыши русских городов не менее поэтичны, чем замки европейского средневековья.
Но попытки поймать поэзию русского пейзажа в драматизированных формах романтической живописи не привели Саврасова к художественным открытиям. А дальнейшее развитие его творчества указывает на разочарование в романтизме и стремление уйти от использования готовых приемов, опереться в своем искусстве на собственное поэтическое чувство. Оно и привело Саврасова к созданию его знаменитой картины "Грачи прилетели" (1871).
Картина впервые появилась перед публикой на первой выставке Товарищества, где с ней соседствовали пейзажи Л.Л.Каменева ("Туман. Красный пруд в Москве осенью"), М.К.Клодта ("На пашне"), И.И.Шишкина ("Березовая роща", офорт) и некоторые другие. Тем не менее Крамской, выражая общее мнение, писал: "Пейзаж Саврасова "Грачи прилетели" есть лучший, и он действительно прекрасный, хотя тут же и Боголюбов (приставший), и барон Клодт, и И.И.Шишкин. Но все это деревья, вода и даже воздух, а душа есть только в "Грачах".
продолжение...
|
