|
Сарабьянов Д.В. "Передвижники и их предшественники"
Итак, в десятилетие, предшествующее передвижничеству, в русском искусстве было два источника, которые вели к новому объединению. Один - идейно-организационный, другой - идейно-творческий.
Одному - петербургской Артели - недоставало творческих новшеств, нового, свежего подхода к художественной задаче, открытий метода.
Другому - московским жанристам - творческого объединения, организационных форм деятельности, собственного выставочного учреждения и поэтому свободного общения с демократической русской публикой, которая в то время жаждала этого общения, ждала его и в свою очередь могла воздействовать на деятельность самих художников.
Слияние этих двух источников было в высшей мере плодотворным. Оно-то и привело к созданию Товарищества. И не только в организационном плане, но и в творческом. Можно, упрощая и огрубляя, сказать, что "Репин стал своего рода Крамским, помноженным па Перова".
Теперь сделаем еще один шаг в глубину XIX века - и окажемся в том периоде, который обобщенно можно исчислять временем от начала 30-х по середину 50-х годов.
Главными фигурами оказываются здесь Александр Иванов и П.А.Федотов. Они предшествуют передвижникам более опосредованно. Между Федотовым и передвижниками - этап шестидесятых годов, который принципиально отличается и от того и от другого (о чем написано много и не имеет смысла здесь повторять).
Однако для всего развития русского критического реализма поворот, совершенный Федотовым, играет определяющую роль и поэтому имеет явное отношение к передвижникам.
Дело не только в том, что Федотов начинает тот период развития искусства, в котором определяющим принципом оказывается принцип прямого выдвижения социальных проблем, реализирующихся в открытой, незавуалированной форме, а за этим следуют и многие особенности метода критического реализма. Дело - ив том повороте, который был совершен в рамках картины на сюжет из современной жизни.
В эту картину Федотов внес действие, развивающееся как бы по своим внутренним законам; ее фигурная "часть" стала определять композицию и выражать основной смысл явления.
Эти особенности картины, вскоре перешедшие из бытового жанра в исторический, были восприняты шестидесятниками и перешли, хотя и с поправками, в передвижничество, и исчезли лишь в позднем передвижничестве, у большинства жанристов 90-х годов, которые, кстати сказать, в этом смысле больше отличаются от передвижников 70-х годов, чем последние от шестидесятников.
Поэтому можно сказать, что в основном жанре критического реализма - в бытовом - Федотов и передвижники 70-80-х годов (если иметь в виду избранный нами в данном случае аспект) укладываются в один период, разделенный на ряд этапов. Из них Федотов составляет первый, а передвижники - последний.
Это, правда, лишь одна сторона дела. Другую - также необходимо уяснить. Федотов стоит в истории русской живописи XIX века на перевале от старого к новому. Поэтому, предуказывая пути прямым последователям, он одновременно обращен и к своим непосредственным предшественникам.
Именно те черты, которые сближают Федотова с этими предшественниками, - венециановцами, - оказываются недоступными передвижникам, а открываются как наследие уже следующим за передвижниками художникам. Эти моменты необходимо уяснить потому, что вслед за ними выясняется вопрос об отношении передвижников к жанру 20-30-х годов, который обычно без всяких оговорок также фигурирует как предшественник передвижничества.
Критически-аналитический пафос Федотова решительно отделил его от Венецианова и венециановцев. Однако в наследство от последних Федотову досталось поэтическое представление о мире, чувство органического присутствия в явлениях действительности зримых, реальных, постоянно существующих атомов красоты, еще не разрушенных всепроникающим анализом. В этом, можно сказать, целая "половина Федотова". Она с передвижниками не корреспондирует.
В этом же суть созерцательно-поэтического жанра Венецианова и его учеников.
Показательно, что передвижники, почитая Федотова своим предшественником, о Венецианове и венециановцах почти не помнили. Венециановский жанр - в некотором роде противоположность передвижническому. Эта противоположность складывается из целого ряда черт. Здесь и характер сюжетов, и трактовка действия, и отношение к композиции, цвету.
В жанровых сценах венециановцев интерьер или пейзаж имеют самоценный характер, во многом определяющий существо образа. У передвижников интерьер или пейзаж - это обстоятельство места действия, разъясняющее событие или добавляющее некую эмоциональную ноту - и не больше.
У венециановцев явления показаны в их бытийном, а не событийном аспекте. У передвижников событие почти обязательно; оно разворачивается в широком диапазоне: от малого события - слушания соловьев, до великого - отказа от исповеди перед казнью. Для венециановцев красота сосредоточена в самом предмете.
Для передвижников - скорее, в отношении к явлению со стороны художника - в протесте, в сочувствии, в отрицании или, наоборот, в воспевании. Наконец, каждое событие, взятое в качестве предмета передвижником, имеет социальный оттенок, хотя бы в малой мере. Венецианов или его ученики этим социальным аспектом пренебрегают.
Что же при всех этих противоположностях остается общим? Обращение к самым простым явлениям жизни, к низшим сословиям, к крестьянству, с которого начинаются венециановцы, к которому потом переходят ученики Венецианова (например, Л.С.Плахов), как это и делают передвижники. Общим остается народный характер жанра.
продолжение...
|
