|
Гольдштейн С.Н. "Юбилейные выставки, их значение для изучения наследия передвижников"
В творчестве второго поколения передвижников достигла особой глубины характеристика портретных образов. Она получила предельную остроту выразительности в творчестве В.А.Серова, тяготевшего к монументальной форме портрета.
Не случайно для крупнейших представителей передвижничества и в первую очередь для представителей второго поколения его, обогатившего идейную и пластическую выразительность искусства, на выставке был сохранен принцип широкой монографической экспозиции. Но значит ли это, что, показывая сложное явление в целом, следует судить о нем, имея в виду только наиболее высокие достижения его? Между тем и в наше время можно услышать суждения о том, что истинными художниками среди передвижников были лишь корифеи этого движения. Творчество же многих коренных участников этого объединения, то есть главным образом семидесятников, может быть без ущерба для художественной культуры предано забвению.
Нетрудно заметить, что истоки такой точки зрения какими-то отдаленными, извилистыми путями восходят к давней позиции А.Н.Бенуа, к его концепции так называемого "чистого реализма". Нарушая принцип конкретно-исторического рассмотрения явления, он отрывал таких художников, как Суриков, Серов, Левитан и даже Крамской, от всего круга их ближайших предшественников и современников. В творчестве каждого из них он видел и ценил лишь черты, предвосхищавшие искусство того поколения художников, от лица которого он выступал, декларируя принципы эстетической программы "Мира искусства".
Эти свои взгляды, изложенные более семидесяти лет тому назад, Бенуа, замечательный художник и исследователь искусства, склонен был и сам впоследствии скорректировать. Свою "Историю русской живописи в XIX веке" он писал в годы, когда Товарищество переживало стадию идейного, творческого кризиса, когда мелкотемье готово было заслонить подлинно высокие традиции этого объединения. Этот исторический очерк Бенуа писал как своего рода памфлет со всей свойственной этому литературному жанру публицистической остротой.
Время, прошедшее с тех пор, вооружило нас определенной исторической перспективой, обязывающей к более объективной и, видимо, более справедливой оценке передвижничества в целом. Этому, надо думать, способствовали и наши выставки.
Жанровые произведения Перова, созданные им портреты, произведения Максимова с их беспощадной правдивостью в передаче крестьянского быта и в то же время с тонкой поэтической характеристикой народных образов; экспонированный рядом с ними пейзаж Клодта с изображенной на нем осенней распутицей, как бы обобщающий наши представления о старой, забитой нуждой деревне; портрет Стрепетовой работы Ярошенко рядом с многообразной галереей народных образов в картине Савицкого "Встреча иконы"; "Кочегар" Ярошенко, поселивший в свое время такое острое чувство тревоги в душе Гаршина; "Христос" Крамского - обобщенный образ человека 70-х годов, ищущего путей к правде; пейзажи Шишкина с их утверждением богатства природы, призывающие человека приобщиться к ощущению ее красоты и мощи; исторические эпопеи Сурикова, утверждающие героическое начало как высшую красоту человеческой личности; страстный призыв Ге к правде и справедливости; галерея портретов великих писателей земли русской, созданная Перовым, Ге, Крамским и Репиным; портреты Серова, прославляющие творческую одаренность человека, - все это, как и множество других произведений, представляющих творчество передвижников, приобрело на нашей выставке такое прочное внутреннее сцепление образной структуры, при котором это творчество воспринималось как явление от начала до конца цельное, нерасторжимое, пробуждающее чувство человеческого достоинства, зовущее не только к поискам идеала, но и к борьбе за его реальное утверждение.
При организации выставок раздельно по жанрам были сохранены те же временные границы в отношении подбора материала. Авторство выставки "Пейзажная живопись передвижников" принадлежало Киевскому музею русского искусства, поскольку там был определен круг экспонируемого материала, там же состоялось ее открытие и оттуда она начала свое передвижение, закончив его в залах Третьяковской галереи.
Но, открывая эту выставку здесь, в галерее, мы в силу полноты нашего собрания внесли некоторые изменения в состав ее. Мы отказались от экспозиции таких хрестоматийных вещей, как шишкинское "Утро в сосновом лесу", для того чтобы не отвлекать внимание от других, меньших по размеру, но столь же примечательных по качеству произведений, и для того чтобы центральные места в шишкинском зале могли занять такие первоклассные произведения, как "Дубовая роща" из киевского музея и одно из последних монументальных созданий Шишкина-"Корабельная роща" из ленинградского Русского музея.
Точно так же отказались мы от экспозиции больших хорошо известных произведений Левитана, оставив их в постоянной экспозиции галереи с тем, чтобы на выставке должным образом экспонировать серию волжских пейзажей, показать мастерство Левитана - автора небольших по размерам, но исполненных тонкой лирики и жизнеутверждающего чувства камерных произведений.
Будучи построена по принципу последовательного монографического показа крупнейших пейзажистов-передвижников, выставка не внесла принципиальных изменений в наши общие представления о развитии этого жанра, тем более что такие художники, как Шишкин, Саврасов, Левитан, Поленов, имели ранее свои персональные монографические выставки.
Но чрезвычайно интересным и наиболее впечатляющим фрагментом выставки оказался зал, посвященный Ф.Васильеву. Присоединив к девяти произведениям художника, обозначенным в каталоге выставки, его лучшие вещи из собрания Третьяковской галереи, мы, в сущности, создали в какой-то мере, персональную выставку художника, творческая жизнь которого исчислялась всего лишь четырьмя - пятью годами.
Обозревая произведения, экспонированные на выставке, мы поражались стремительности, с какой развивался талант Васильева в столь недолгий срок, отпущенный ему судьбой, поражались разнообразию замыслов, смелости его исканий и находок, иной раз как бы намного опережающих время, в которое жил и работал художник.
продолжение...
|
