|
|
Страница 1
Страница 2
Страница 3
Страница 4
|
|
|
|
|
Разные картины
художников ТПХВ
Иван Грозный и сын
его Иван 16 ноября
1581 года,
Илья Репин,
1885
Переход Суворова
через Альпы
в 1799 году,
Василий Суриков,
1899
|
|
Николай Ге и историческая живопись в Товариществе
В конце 70-х годов участие Ге в повседневной жизни Товарищества становится эпизодическим. Уже в это время Крамской говорил: «Ге погиб». Однако Ге по-прежнему выступает на выставках объединения. Несмотря на то, что он проводит большую часть жизни на хуторе, перерыв в его выступлениях на выставках происходит только два раза - с 1876-го по 1880-й и с 1884-го по 1889-й год.
Передвижники любили и уважали Ге в течение всей его жизни. Они ценили безукоризненную честность художника, искренность его исканий, радовались, когда во время наездов в Петербург он показывался на «субботах» Ярошенко, стремились поддержать его морально в периоды творческих неудач.
Так, когда Ге тяжело переживал провал своего полотна «Выход Христа с учениками с тайной вечери в Гефсиманский сад» (1888-1889, Государственный Русский Музей), группа передвижников написала ему следующее коллективное письмо: «Нас бесконечно порадовало Ваше появление на нашей выставке после долгого отсутствия, которое нас огорчало.
Товарищество никогда не забывало художника Ге и устроителя Товарищества Николая Николаевича». Среди подписей мы читаем имена Ярошенко, Максимова, Шишкина, Мясоедова, Савицкого.
Определенное место занимали на выставках Товарищества 70-х годов исторические полотна Карла Федоровича Гуна (1830-1877), выступавшего порой и с жанровыми картинами. Родом из латышского городка, Гун был одним из первых художников Прибалтики, прочно связавшим свою творческую судьбу с передвижниками.
Вынужденный из-за болезни последние годы своей короткой жизни провести вне родины, Гун осуществил очень мало из своих замыслов. В годы обучения в Академии (1854-1861) Гун испытал влияние Брюллова, но в своих исторических композициях следовал не столько за «Последним днем Помпеи», с ее подлинным драматизмом и дыханием больших идей, сколько за более поверхностной и мелодраматичной «Инессой де Кастро».
Определенное воздействие оказали на Гуна и парижские салоны и, думается, романы А.Дюма, относящиеся к этому периоду истории Франции («Королева Марго» и другие). Написанная с виртуозным блеском, прекрасно нарисованная картина «Эпизод Варфоломеевской ночи» (1870, Государственная Третьяковская галерея), будучи несколько мелодраматичной по трактовке сюжета, отражает эти тенденции.
Гораздо более убедительна по тонкому психологизму образов картина «Канун Варфоломеевской ночи» (1868, Государственный Русский Музей). Картину высоко ценил Стасов за «неимоверно глубоко схваченный тип» героя.
Содержательны и мастерски написаны этюды средневековых воинов, («Голова старика в шлеме» и «Этюд средневекового воина»), показанные на 1-й Передвижной выставке. Гун в этих этюдах близок образам картины «Арест гугенотки» Поленова, а по зрелости профессионального мастерства, возможно, даже несколько сильнее.
Еще с середины 60-х годов у Гуна намечается своя линия развития. Ему свойствен характерный для «шестидесятников», а в последующее десятилетие и для передвижников страстный целеустремленный интерес к жизни. Всюду, куда его ни забрасывала судьба, он делал множество зарисовок отдельных фигур, сценок, пейзажей (например, в Поволжье, в своем родном краю - Латвии, во Франции).
Правда, зарисовки эти не всегда поднимаются выше этнографических документов. Но характерен его интерес к теме труда - «Кожевня в Шартре» (акв., 1866, Государственный Русский Музей), «В мастерской столяра» (1865), «Батрак». В 70-е годы он находит и правдиво запечатлевает в своих жанровых полотнах трогающие душу мотивы из жизни простого люда.
В картине «Отвергнутая» (1872, Государственный музей латышского и русского искусства, Рига) он создает образ крестьянской девочки-сиротки, образ глубоко правдивый, лишенный и жеманства и слащавой сентиментальности, которые в какой-то мере присутствуют в картинах нормандского цикла. «Отвергнутая» была написана Гуном уже в передвижнические годы.
Напомним, что Гун был в числе тех передвижников, которые выступили в защиту Верещагина против ложных обвинений Тютрюмова, и неоднократно вместе с Крамским и Ге участвовал в академических мероприятиях, развивая передовые принципы в педагогике.
Гун был связан дружбой со многими русскими художниками - Боголюбовым, Прянишниковым, Дмитриевым-Оренбургским и другими, - ценил Крамского и был ценим им. В то же время он в течение всей жизни не порывает с родной Латвией, неоднократно посещает ее.
Судьба Гуна в этом отношении близка многим его соотечественникам, в частности эстонскому пейзажисту Дюккеру, участнику 2-й Передвижной выставки, а впоследствии профессору в Дюссельдорфе; эстонскому портретисту Келлеру, который значительную часть жизни провел в Петербурге. На родине этих художников не создались еще в силу ряда специфических условий предпосылки для их плодотворной работы.
Эти художники прочно связывали свои судьбы с русской культурой, иногда - с немецкой, но в то же время никогда не порывали нитей, соединяющих их со своим народом, и закладывали фундамент для развития национальных школ искусства народов Прибалтики. Впечатляющий национальный образ создает Гун в рисунке «Латыш-батрак» (акв., 1863, Государственный Русский Музей).
Среди пейзажных работ Гуна интересны своей характерностью зарисовки латвийских лесов и целый ряд пейзажей, рисующих панорамы родной природы («Западная Двина у Лиелварде», 1872, Государственная Третьяковская галерея). О жизни и труде крестьянства говорит картина Гуна «Отдых на сенокосе» (1872), положительно встреченная критикой на 2-й Передвижной выставке.
Более поздние искания падали на годы все нараставшей болезни художника. Это мешало ему довести до конца ряд замыслов.
Когда Гун безвременно скончался, по инициативе Крамского и при самом деятельном его участии была организована посмертная выставка, на которой наряду с лучшими историческими и жанровыми картинами и портретами было показано до трехсот рисунков художника.
Значение его деятельности и в той активности, которую он проявлял для укрепления связей передвижников с общественностью Латвии. Именно Гун вел переговоры с местными художественными организациями от правления Товарищества о переброске передвижной выставки в Ригу и Вильнюс. Организация этих выставок, несомненно, сыграла положительную роль в творческом общении передвижников с передовыми художественными кругами Прибалтики.
В начало...
|
